Глава 2. Сексуальный волшебник

О здании Шеольского Института Демонологии (ШИД) можно было сказать одно — мрачное. Большое, четырехэтажное подобие викторианского стиля с островерхой крышей, старыми окнами, стенами из серого, кое-где покрытого серо-зеленым мхом, камня.

Двор тоже не особо радовал буйством красок, вдоль аллеи стояли старые, обхватом в метра три, каменные деревья. Кроны их переплелись, образуя над подъездной дорогой, арку. Под ногами стелилась серая примятая трава. В общем, мрачно и все.

По аллее все время шныряли стихийные демоны-воздушники. Кто-то тащил по воздуху в громадной корзинище неизвестного мне происхождения клубни в сторону институтской кухни, кто-то в чалме и шароварах, сидя на восточном ковре размером с хорошую комнату увозил в сторону центра города своих пассажиров.

Я стояла недалеко от входа, держась за руки с Рушем, и все равно немного нервничала. Маячащий молчаливой тенью за спиной, Гаап вызывал глухое раздражение. Еще больше негатива вызывал его новый напарник. В принципе уже давно можно было войти, но… я обещала Белету, что в первый раз зайду в здание вместе с ним. Он, что удивительно, запаздывал, а я… я все не решалась… то ли нарушить данное слово, то ли встретиться один на один с демоническим засильем на один квадратный метр учебного заведения. Да и голова все еще была немного чумная.

Вечеринка у Лилит закончилась рано… утром.

Большинство, не имея возможности доползти до своей комнаты, остались спать там же, на террасе, приспособив под ложе всевозможные подушечки и матрасики. Большинство… но не я.

Сквозь полудрему ощутила неожиданное чувства полета, а потом размеренное покачивание. Честно слово, грешным делом подумала, что обещанная трансформация прошла раньше, чем обещали и теперь я лечу. Ошиблась.

Разлепленный с большим трудом один глаз сначала наткнулся на голый мужской торс, потом, поднявшись выше, обнаружил заросший смутно знакомый подбородок. Обрадованная тем, что это Белет, скорее всего, пробрался в усадьбу ко мне, запрокинула голову повыше в пьяном желании поцеловать. Не успела. И хорошо, что нет.

Подбородок и торс оказались гааповские. Наглый демон, оказывается, все это время был здесь и как только гулянка подошла к своему логическому завершению, решил проявить излишнюю — с моей точки зрения — заботу и потащил в спальню. Брыкаться сил не было, зато их было достаточно для того чтобы грозно сопеть, но это почему-то совсем его не впечатлило. Несли меня подозрительно долго и как-то слишком мягко — в общем, меня укачало и… я заснула. Снова.

Второе свое пробуждение помню лучше. Уткнувшись носопыркой в подушку, решала — пойти сразу самоубиться или еще помучиться, но все же добраться до аптечки в ванной и выпить безпохмельного зелья. Зелье победило. Лень и иже с ними остались повержены.

Уже через полчаса скакала вниз по лестнице (Гаап снова нигде не наблюдался) и услышала душераздирающий вой. На минуту даже показалось, что это адовы гончие от деда на растерзание младшим были привезены.

Действительность мои домыслы опровергла. Младшие, вспомнив прабабкино вчерашнее «Зорька моя золотая», решили поиграть в «дочки-матери». Так на улице возле входа в дом я обнаружила «маму», «папу», кучу «теть» и двое «дядь» (с косичками), которые бегали, тряслись и уговаривали «поспать» одного «ребенка». Кто был исполнителем главной колясочной роли говорить надо?

Золоторогий Молох, спелёнатый бирюзовой «пеленкой» размером с безразмерную простыню, пытался глухо мычать заткнутой тряпичной соской пастью. Соска для верности еще была приклеена к рогатой морде обычным скотчем. И да, баба Лиля может распрощаться со своим рулоном жаропрочной ткани криндезсины молачка, что собиралась использовать для обустройства новой лаборатории. К рогам были привязаны розовые банты, на хвосте висел унылой мочалкой еще один. Густо подведенные брови и глаза черным угольком с подкрашенными ресницами (зачем накрасили «младенца», убейте — не знаю) смотрели отчаянно на единственного взрослого… На меня.

Я тоже смотрела на золотое «дитятко»… мстительно так, с ухмылочкой. И чувствовала себя еще лучше, чем было.

«Бесята» из Бесовских-Демоновичей, мало обращая внимания на окружающее пространство, впихнули воздушным порывом «младенца» в «коляску» — телега средних размеров уже стояла посреди двора, приготовившись хорошо поиграть. «Мама» с «папой» решили, что дитятку пора спать, а значит традиционно начинать надо с колыбельной и укачивания. «Зорьку» хотели качать все. «Родственники» разместились по обе стороны от «коляски» и начали ее раскачивать. Делать это было сложно ввиду отсутствия даже самых примитивных рессор у тележной «коляски». Но они старались… очень сильно старались. И наконец-то смогли-таки его укачать… до полета. Безрессорная тележная «коляска» не выдержала издевательства и в определенный момент накренилась, подскочила и перевернулась.

Бедный женоненавистнический бык сумел как-то выбраться из пут и ломанулся в каменный лес, проломив собой по дороге кусок ограды в бабкиной усадьбе.

Итог, целый день почти вся прислуга мужского пола, что вернулась на свои рабочие места, искала Молоха, а когда нашли, услышали категорический мычащий отказ возвращаться, пока там присутствуют малолетние изверги.

Белет все же прибыл, но ближе к вечеру, и забрал меня к себе. Причем так скрипел зубами на Гаапа, что мне даже стало немного жалко… зубов, а еще будущего семейного бюджета. Хороший стоматолог на вес золота и нечего почем зря переводить семейные деньги на, необоснованно сломанные, жевалки.

Потом мне стало жалко не только белетовские зубы, но и белетовскую мебель, белетовскую посуду и белетовские кулаки — мой почти-что-муж узнал о моем почти-согласии на работу в ШИДе. Договариваться пришлось долго, отвоевывая себе каждый клочок свободы действий и передвижений. Результатом чего стал напарник Гаапа — белетовский блюститель моей добродетели (неофициально, конечно, неофициально).

****

Ждать Белета пришлось еще минут пять. Демон выскочил из портала взмыленный с бешено вращающимися глазами, но стоило ему увидеть меня, примерно стоящую все там же, где мы и условились — сразу успокоился.

Вошла в институт под конвоем. Обе руки, как в кандалах, зажаты Рушем и Белетом (дежавю), сзади два демона устрашающей комплекции и чарующей наружности, в общем, если я и хотела не привлекать к себе внимания попервах — то мне это не удалось.

Приемная у проректора ШИДа была самая обычная — в светленьких тонах, с офисной мебелью и кучей канцелярщины, а вот кабинет … На двери висела золотая табличка с гравировкой «Аграт бат Махлат, проректор Шеольского Института Демонологии» а внизу шла маленькая приписочка «Бессменный преподаватель факультета «Изучение и владение квалифицированными секс-домогательствами и извращениями». Обстановка кабинета соответствовала роду деятельности и направлению в преподавательской стезе, однозначно.

Обитые черным бархатом стены, тяжелые красные атласные портьеры, на стенах трофейным оружием висели плети с инкрустированными рукоятками, кожаные наручники, плетенная связка кожаных же ремней (даже думать не хочу об их предназначении). На цепях под потолком напротив большого стола висела деревянная балка с петлями для рук из грубой кожи с бархатными кантами по краям. Красотень, в общем, что тут еще сказать.

Проректорша тоже была в теме — такая же вся кожаная, металлическая фурнитура по всему ее демоническому образу и волосы, гладко зачесанные и собранные в высокий хвост на макушке. Скалилась она соответствующе. И все больше почему-то демонам, чем мне. Белет отчего-то еще сильнее сжал мою нежную лапку, но опомнившись, сразу ослабил хватку — лучше бы вообще отпустил.

Гаап и его безымянный напарник тоже как-то замялись. И мне сразу стало таа-а-ак любопытненько-интересненько, жуть просто.

Один Мушруш не психовал и не тушевался — с легким интересом рассматривал все вокруг, но без фанатизма.